Нарежный В Т - Российский Жилблаз, Или Похождения Князя Гаврилы Симоновича Чистякова
В.Т.Нарежный
Российский Жилблаз или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова
Homo sum, humani nil
a me alienuim puto.1
Terent
______________________
1 "Я человек, ничто человеческое
мне не чуждо"- слова взяты из
комедии римского драматурга
Публия Теренция (195-159 до н.э.)
ПРЕДИСЛОВИЕ
Превосходное творение Лесажа, известное под названием "Похождения Жилблаза де
Сантиланы"2, принесло и продолжает приносить сколько удовольствия и пользы читающим,
столько чести и удивления дарованиям издателя.
________________________
2 Роман французского писателя Лесажа Алена Рене (1668-1747); издан в 1735 году в Париже;
на русский переведен Б. Тепловым и издан в 1754 в Петербурге.
Франция и Немеция имеют также своих героев, коих похождения известны под
названиями: "Французский Жилблаз", "Немецкий Жилблаз"3. А потому-то решился и я,
следуя примеру, сие новое произведение мое выдать под столько известным именем и тем
облегчить труд тех, кои стали бы изыскивать, с кем сравнивать меня в сем сочинении.
_________________________
3 Имеются ввиду романы, переведенные на русский язык в конце XVIII века под названием:
"Новый Жилблаз, или Приключения Генриха Лансона, сочиненный г. мером в Нанси". М.,
1794, 4 части, пер с фр. Ф. Печорина, и "Немецкий Жилблаз, или Приключения Петра
Клаудия", М. 1795, пер. с нем. Н. Ильина.
Правила, которые сохранить предназначил я, суть вероятность, приличие, сходство
описаний с природою, изображение нравов в различных состояниях и отношениях; цель
всего точно та же, какую предначертал себе и Лесаж: соединить с приятным полезное.
Но как сии два слова "приятность, польза" почти каждым понимаемы по-своему, и мы
беспрестанно видим,-- если только подлинно смотрим, а не спим с открытыми глазами, --
что одну и ту же вещь, одно и то же чувствование, движение, желание, отвращение один
называет полезными, другой -- гибельными, один -- приятными, другой --
отвратительными, то, не стараясь избегать общей участи всего подлунного, я спокойно
предаю себя свободному суждению каждого, не заботясь много, то ли точно почтет он
приятным и полезным, что мне таковым казалось; да и заботиться о том по всем отношениям
было бы и неполезно и неприятно.
Да не прогневаются на меня исступленные любители метафизики, славенского языка
и всего, что есть немецкого, что я не всегда с должною почтительностию об них отзывался.
Это отнюдь не значит, чтобы считал я метафизику наукою вздорною, славенский язык --
варварским и все то, что выдумано немецкою головою, глупою выдумкою. Сохрани от того,
боже! Но мне всегда казалось, что перейти должные пределы, в чем бы то ни было, есть
крайнее неразумие. Метафизика, без сомнения, есть наука высокая и утончает разум
человека, однакож не до такой степени, чтобы мог он определить, чем занималось
высочайшее существо до создания мира и чем заниматься будет по разрушении оного. А есть
такие храбрые ученые, которые на то пускались. -- Славенский язык бесспорно высок,
точен, обилен; однакож тот из нас, который, стоя пред красавицею, будет нежить слух ее
названиями: лепообразная дево! голубице, краснейшая рая,-- едва ли не должен быть почтен
за сумасброда; а такие витязи и до сих пор у нас находятся, и не без последователей! Что
касается до немчизны, под которым названием, следуя выражению наших прадедов, разумею
я всякую чужеземщину, то весьма недовольным почту себя, если кто-нибудь назовет меня
порицателем всего того, что не наше.-- Это была бы излишняя благосклонность ко всему